Люди уходят, уводя и унося с собою детей, на площади остаются смятые цветы, бумажки от конфект,
веселая группа факино [Факкино — грузчик, носильщик.] и над ними благородная фигура человека, открывшего Новый Свет.
Неточные совпадения
Пейзаж портили красные массы и трубы фабрик. Вечером и по праздникам на дорогах встречались
группы рабочих; в будни они были чумазы, растрепанны и злы, в праздники приодеты, почти всегда пьяны или выпивши, шли они с гармониями, с песнями, как рекрута, и тогда фабрики принимали сходство с казармами. Однажды кучка таких
веселых ребят, выстроившись поперек дороги, крикнула ямщику...
Большая,
веселая комната,
группа собеседников, здоровых, поющих, говорящих шумно вокруг стола, за роскошным обедом, среди цветов, шипящих бокалов.
А музыка лилась; «почти молодые люди» продолжали работать ногами с полным самоотвержением; чтобы оживить бал, Раиса Павловна в сопровождении Прейна переходила от
группы к
группе, поощряла молодых людей, шутила с своей обычной Откровенностью с молодыми девушками; в одном месте она попала в самую
веселую компанию, где все чувствовали себя необыкновенно весело, — это были две беззаботно болтавшие парочки: Аннинька с Брат-ковским и Летучий с m-lle Эммой.
Кое-где ребятишки собираются
группами, озабоченно совещаясь, — составляют «банды»; под Новый год они будут ходить по острову с елкой и звездою большими компаниями, вооружась какими-то старинными инструментами, которые оглушительно гремят, стучат и гукают. Под эти смешные звуки хоры детских голосов запоют
веселые языческие песенки — их ежегодно к этому дню создают местные поэты...
Сердитый, он несколько раз вскидывал своими сухими глазами на темные стекла длинного окна, в пазы и щели которого долетали с улиц раздражавшие его звуки, и каждый раз, в каждом квадрате оконного переплета, ему Мерещились целые
группы рож: намалеванных, накрашенных, богопротивнейших,
веселых рож в дурацких колпаках, зеленых париках и самых прихотливых мушках.
Между прочим, здесь мне кинулись в глаза несколько бурлацких
групп, которые отличались от всех других тем, что среди них не слышалось шума и говора, не вырывалась песня или
веселая прибаутка, а, напротив, какая-то мертвая тишина и неподвижность делала их заметными среди других бурлаков.
Солнце, склоняясь к крышам соседних флигелей за садом, освещало
группу играющих детей, освещало их радостные,
веселые, раскрасневшиеся лица, играло на разбросанных повсюду пестрых игрушках, скользило по мягкому ковру, наполняло всю комнату мягким, теплым светом. Все, казалось, здесь радовалось и ликовало.
Вот длинная широкая белая зала. Здесь, должно быть, были когда-то приемы. И огромная свита во главе с самой императрицей в величавом гросфатере [Старинный танец, заимствованный у немцев.] проходила по этим самым доскам, где проходим мы. В сгустившихся сумерках зимнего вечера тускло поблескивают золоченые рамы огромных портретов. Все цари и царицы. Все словно смотрят на нас, исполненные недоуменья, откуда пришла эта
веселая, жизнерадостная
группа молодых людей в этот тихий, молчаливый приют.
Меж тем как свободно вышедшие христиане пошли к Адеру, перед вечером из Александрии выступала в том же направлении к Канопскому гирлу третья
группа путешественников. Эта опять представляла собою совсем не то, что шумный табор ткачей, и шерстобитов, и
веселых зрителей с фокусниками, плясунами и цветочницами, и не то, что представляла собою вышедшая вторая кучка приунывших христиан. Теперешняя
группа отличалась важностью: это были знатные лица и их свита.